Ushbu maqola texnika taraqqiyoti asrida inson hayotiga kirib kelgan virtual olam, uning jamiyatga ta’siri, o‘smir yoshlarning ongiga olib kirgan salbiy illatlari hamda uni bartaraf etish istiqbollari haqidadir.
В данной научной статье проанализированы следующие вопросы: значение и историческая роль установления дипломатических отношений между Республикой Узбекистан и Японией. Также показана огромная роль ратификации договора о стратегическом партнерстве между двумя странами. Рассмотрена своеобразная специфика политической системы Японии, в том числе, сущность, структура и основные функции парламента и порядок проведения выборов в парламент, место и роль института императора в политической системе, также Кабинета Министров. Проанализированы основание принципа формирования Кабинета Министров, его роль в процессе реформ политической системы общества, особенности деятельности политической системы, в частности, проблемы формирования многопартийной системы, причины успехов доминантной либерально-демократической партии страны, роль ЛДП в осуществлении процессов модернизации японской политической системы, роль Кабинета Министров в политической системе общества, деятельность правительства Японии во главе с С. Абе в процессе обновления политической системы, программа правительства по развитию экономики страны, а также особенности практической реализации данной программы, деятельность парламента и Кабинета Министров по внесению изменений в Конституцию страны, в частности, в 1,4,7,9,41 статьи Конституции. Особое внимание уделено процессам по внесению изменений в 9 статью Конституции, на основе которой главное внимание уделяется процессам изменения роли армии в стране, юридическое обновление статуса вооруженных сил Японии также на основе этих изменений завершает «идею создания нормальной» армии Японии. Также рассмотрено стремление Кабинета Министров по расширению полномочий правительства путем совершенствования юридических норм Конституции, в частности, добавлением в основной закон специальной девятой главы.
В данной научной статье проанализированы следующие вопросы: значение и историческая роль установления дипломатических отношений между Республикой Узбекистан и Японией. Также показана огромная роль ратификации договора о стратегическом партнёрстве между двумя странами. Рассмотрена своеобразная специфика политической системы Японии, в том числе, сущность, структура и основные функции парламента и порядок проведения выборов в парламент, место и роль института императора в политической системе, также Кабинета Министров. Проанализировано основание принципа формирования кабинета министров, также его роль в процессе реформ политической системы общества, особенности деятельности политической системы, в частности, проблемы формирования многопартийной системы, причины успехов в качестве доминантной партии либерально- демократическую партию страны, роль ЛДП в осуществлении процессов модернизации японской политической системы, роль Кабинета Министров в политической системе общества, деятельность правительства Японии во главе с С.Абе в процессе обновления политической системы, программа правительства по развитию экономики страны, а также особенности практической реализации данной программы, деятельность парламента и Кабинета Министров по внесению изменений в Конституцию страны, в частности, в 1,4,7,9,41 статьи Конституции. Особое внимание уделено процессам по внесению изменений в 9 статью Конституции, на основе которой главное внимание уделяется процессам изменения роли армии в стране, юридическое обновление статуса вооруженных сил Японии также на основе этих изменений завершает «идею создания нормальной» армии Японии. Также рассмотрено стремление Кабинета Министров по расширению полномочий правительства путем совершенствования юридических норм Конституции, в частности, добавлением в основной закон специальной девятой главы . Также в статье показана перспектива развития политической системы Японии, где, в частности, основное внимание уделено роли и значению ускоренного развития экономики в процессе совершенствования политической системы, кроме того рассмотрено влияние национальных ценностей и традиций японского общества на позитивное развитие политической системы. В конце научной статьи изложены выводы о политических и правовых условиях, которые создаются стремлением японского правительства для развития политической системы.
Актуальность и востребованность темы диссертации. Исследования геномного разнообразия популяций человека, сценариев формирования его генофонда являются одними из перспективных направлений современной генетики. Стремительный прогресс в этой области знаний позволил определить основные пути заселения континентов человеком. Особенно интересным в этом направлении представляется изучение народов Центральной Азии (ЦА), так как по своему географическому положению Центральная Азия является связующим звеном между Европой и Азией. Согласно историко-этнографическим и археологическим исследованиям, данный регион играл важную роль в древнем формировании и расселении предков современного человека по Евразии. Однако информация о народах Центральной Азии даже по «классическим» генетическим маркерам носит случайный, фрагментарный характер, и требует дополнительных масштабных исследований. Поэтому чрезвычайно важно обобщить и дать комплексную оценку новым и накопленным ранее данным о генофонде населения Центральной Азии, поскольку практически отсутствуют работы по комплексному анализу генофонда народов данного региона как сложной популяционной системы.
При изучении генетической структуры популяций человека используются различные подходы, позволяющие получить представление о подразделенности популяций, характере генетических взаимоотношений между ними. Среди последних важное место занимают подходы, основанные на оценке генетических расстояний между популяциями с последующим их анализом с помощью методов многомерной статистики. Для получения еще более наглядной картины взаимосвязей между популяциями по дендрограммам составляется «генетический ландшафт» местности, где описание генетической структуры популяций проводится с помощью эквидистантных фигур, последовательно объединяющих популяции в соответствии с их генетическими расстояниями друг от друга и создающих, таким образом, генетический ландшафт. Данный подход является не только инструментом для выделения границ элементарных популяций, но и может эффективно использоваться для определения границ и размеров популяции как естественноисторической единицы.
Мультигенетический ландшафт - это совокупность различных генетических систем, характерных для региона и этносов, которые, в свою очередь, располагают своим географическим ареалом, своими географическими и историко-культурными границами. Сквозь эти условные границы проходят потоки генов, но они менее интенсивны, чем в пределах границ ареала. Данные ограничения неоднозначны и изменчивы, но при этом абсолютно реальны. Выявить их можно, изучая, например, структуру брачных миграций. Поэтому антропогенез разных популяций неизбежно отличается друг от друга. Этногенетический состав имеет свойство меняться с течением времени, из поколения в поколение, а значит, есть необходимость в понимании структуры генофонда не только на данный момент времени, но и в изучении генетических процессов, которые формируют и реформируют генофонд. В связи с этим, изучение мультигенетических ландшафтов плотно соприкасается с демографией, медико-генетической экологией, антропологией, этнологией, археологией и историей народов, то есть с целым рядом сфер не только естественного, но и гуманитарного знания.
Изучение геномного разнообразия имеет значение не только для решения вопросов происхождения и генетической истории различных этносов, но также является основой для молекулярной эпидемиологии наследственных и мультифакторных заболеваний. Каждый регион характеризуется определенным набором наиболее распространенных, генетически детерминированных болезней. Для понимания причин распространенности тех или иных заболеваний в различных регионах, а также для разработки подходов ранней ДНК-диагностики и эффективной профилактики, первоначально необходимо проведение популяционных исследований, определяющих развитие заболевания.
Целью исследования является осуществить комплексную характеристику структуры генофонда коренных народов Центральной Азии, изучить их демографические, филогенетические и эволюционные особенности путем анализа генетического разнообразия мтДНК, Y-хромосомных (NRY), аутосомных, Х-хромосомных микросателлитов и иммуногенетических вариантов Helicobacter pylori (H.pylori) и вируса гепатита В (HBV).
В соответствии с поставленной целью решались следующие задачи исследования:
охарактеризовать иммуногенетические варианты H.pylori и HBV, выделенные у пациентов, живущих на территории Центральной Азии, с последующим сравнительным филогенетическим анализом региональных вариантов H.pylori и HBVс таковыми в других регионах мира;изучить генетическое разнообразие и степень генетической дифференциации популяций Центральной Азии по данным классических популяционно-генетических объектов - полиморфизмов мтДНК, NRY, аутосомных и Х-хр. маркеров;
оценить вклад западно-, и восточно-евразийских линий популяционного наследования в генофонд популяций Центральной Азии на региональном, этническом, суб-этническом уровнях и уровне элементарных популяций;
изучить характер взаимоотношений популяций региона по генетическому разнообразию мтДНК, аутосомных, Х-хр. и NRY маркеров с учетом этнографических, социальных и лингвистических данных;
провести оценку секс-специфической генетической структуры и социальной организации по данным полиморфизмов мтДНК, NRY, Х-хр. и аутосомных маркеров в регионе;
установить древние пути миграций и сценарии формирования народов ЦА по данным полиморфизмов мтДНК, NRY, аутосомных и Х-хр. маркеров и иммуногенетических вариантов Н. pylori и HBV-,
путем сравнительного анализа всех изученных популяционногенетических параметров провести оценку этногенетического положения изученных популяций Центральной Азии в системе генофондов Евразии и мира в целом.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
впервые проведено исследование структуры генофонда 26 популяционных групп 6 народов Центральной Азии как целостной популяционной системы с использованием широкого спектра генетических объектов;
впервые дана оценка информативности каждого типа генетических объектов и на основании данных об изменчивости линий изученных генетических объектов в популяциях Центральной Азии получены детальные характеристики структуры генофонда коренного населения данного региона;
впервые комплексно определено соотношение западно- и восточноевразийских линий у народов Центральной Азии, проведены оценки уровня генетического разнообразия и степени генетической дифференциации популяций региона в целом;
впервые проведен филогенетический анализ мажорных гаплогрупп изученных генетических объектов;
впервые изучено положение народов Центральной Азии в системе генофондов популяций соседних регионов и Евразии в целом;
впервые у 6 этносов Центральной Азии изучены эволюционноадаптационные механизмы, необходимые в прогнозе формирования мультигенных патологий в регионе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. H.pylori с территории Цен тральной Азии подобна изолятам Западной Европы и сформирована вкладом двух различных предковых популяций -генотипы Ancestral Europe 1 (доминирующий) и Ancestral Europe2, причем для АЕ1-генотипа Центрально-азиатский регион вероятно является источником. Н,pylori с территории Центральной Азии формирует отдельные группы кластеров: установлено близкое родство таджикских, узбекских штаммов и иранских изолятов с севера Ирана. Киргизские изоляты (генотипы hpEAsia, hpAsia2) оказались ближе к популяциям с территории Сибири.
2. Высокое разнообразие генотипов IIBVна территории Центральной Азии -4 генотипа (А, С, D, G). Филогенетический анализ центрально-азиатских IIBV-генотипов с вариантами из других регионов мира показал близкое родство доминирующего генотипа D1 (0,78) с вариантами вируса Европы, Ближнего Востока и Африки.
3. Показатели генетического родства ио NRY у казахов, туркменов, каракалпак Турткуля на уровне одного и того же рода были максимальными: 0,54 (/(p<0,001), 0,34 (/(p<0,01) и 0,77 (/(p<0,001), соответственно. Коэффициенты родства на уровне клана для казахов, туркменов, каракалпак Кунграда, узбеков и каракалпак Турткуля были ниже: 0,30 (/(p<0,01); 0,21 (/(p<0,001) и 0,40 (/(p<0,001); 0,07 (/(p<0,05) и 0,09 (/(p<0,05), соответственно. На уровне племени эти показатели были негативными для всех тюркских популяций: -0,02 (/(p<0,05); -0,04 (/(p<0,001); -0,07 (р<0?01); -0,0011 (/(p<0,1) и -0,10 (/(p<0,01), соответственно.
4. Анализ HVS-1 мтДНК показал, что общий коэффициент уровня дифференциации для всех популяций был низкий: FST=0,013;p><0,0001. Уровень разнообразия между группами составил 0,6% (p><0,001) от общего уровня вариабельности. Показатель ген. различий между тюркскими и индоиранскими популяциями составил 0,55% (р<0,0283) от общей ген. вариабельности. Показатель ген. дифференциации на суб-этническом уровне был достоверно выраженнее в индоиранской группе (ZrST=0,0197; (p><0,001), чем среди тюркской (0,3%; (p>=0,10). Во всех популяциях в целом не обнаружено корреляции между генетическими и географическими дистанциями на глобальном уровне но мтДНК HVS-1: г= -0,00682,p>=0,502.
5. Анализ NRY показал, что уровень ген. дифференциации между этническими группами составил 5,6% (p><0,02); общая дифференциация между популяциями составила RST=0,186 (р<0,001). При комбинированном анализе, с учетом языковой принадлежности и образа жизни тюркских и индоиранских популяций, показатель ген. различий между двумя этими группами составил ~ 9,1%. Значения ген.дифференциации при сравнении на уровне этнос-этнос был чуть ниже, чем на уровне вну гри этносов: 5,6% - между этническими группами, 18,6%, и 13,7%. - между популяциями внугри этнической группы
6. Показатели гетерозиготности (H) и среднее число попарного различия (р) но мтДНК были высокими в скотоводческих популяциях (ср.H=0,99; ср.р=5,29) и в фермерских популяциях (ср.H=0,99; ср.р=5,32). Гетерозиготность (H) по NRY была ниже в скотоводческих группах, чем в аграрных - 0,86 и 0,99, соответственно (р<0,01). Номадные популяции демонстрируют более высокий уровень популяционной дифференциации (Rst) ио сравнению с фермерскими -0,19 и 0,06, соответственно (р<0,01). Показатели демографического роста (г) были ниже у скотоводческих популяций в сравнении с аграрными - 1,004 и 1,008, соответственно (р=0,056).
7. Уровень генетической дифференциации во всех этносах был выше по NRY в сравнении с мтДНК. У фермерских популяций не было выявлено значительной разницы в ген. дифференциации - FST (Y)=0,069 и FST(мтДНК)=0,034, тогда как среди патрилинейных номадных популяций уровень геноразнообразия был выше для мужской линии наследования – FST(Y)=0,177 и
FST (мтДНК)=0,010.Генетическое разнообразие популяционной структуры у патрилинейных скотоводов по аутосомным и X сцепленным маркерам составило: FST (A)=0,008 (0,006-0,010) и FST (X)=0,003 (0,001-0,006) (H0: FST(A)=FST(X); H1: FST(A)>FST(X); p=0,02). В билинейных фермерских популяциях различия аутосомных и Х-хромосомных маркеров были незначительными:FST (A)=0,014 (0,012-0,016) и FST(X) =0,013 (0,008-0,018 при p=0,36).
8. Анализ мтДНК показал, что возраст экспансии на территории Евразии(τw) значительно снижался с востока на запад (r=0,72; p<0,001). Возраст экспансии имел выраженную тенденцию к снижению с 30 тыс. лет на территории Китая до 17 тыс. лет в Западной Европе. Возраст экспансии в Центрально-азиатском регионе составил 26 тыс. лет. Результаты анализа экспансий по NRY также демонстрируют снижение генетического разнообразия с востока на запад Евразии (r=0,49; р<0,001). В Центральной Азии этот возраст составил 16 тыс. лет. Согласно результатам Batwing анализа NRY минимальный возраст происхождение узбекской популяции составляет 1232,71 лет (Ne=14088 (6765-23942); α=0,0108 (0,0065-0,0155)).
9. Пропорциональное распределение мультилокусных генетических вариаций среди этнических и лингвистических групп центрально-азиатских популяций показало, что более 98% всех вариаций были в пределах популяции (p<0,0001). Оценка этнической и языковой принадлежности при наблюдаемых вариациях показала достоверные соответствия - FCT=0,007; p<0,0001 и FCT=0,011; p<0,0001, соответственно. Не было найдено свидетельств географической изоляции в пределах каждой из тюркских и индоиранских групп популяций (p=0,363 иp=0,772, соответственно).
10. Анализ мультилокусного аллельного многообразия (AR) и гетерозиготности (He) показал различия между центрально азиатскими и другими популяциями и в аллельном многообразии (2 =105,29; d.f.=25; p<0,0001) и в гетерозиготности ( 2 =67,98; d.f.=25; p<0,0001).Дифференцированность популяций при мультилокусном анализе у населения Центральной Азии более выраженная, чем в других регионах Евразии: в европейских и ближневосточных группах попарная оценка FST варьировалась в пределах от – 0,011 до 0,015 и -0,008 – 0,021, соответственно; в восточноазиатских группах с -0,011 до 0.046; и наконец, в Центральной Азии эти показатели составили от -0,004 до 0,056. Гетерозиготность была значительно выше у индоиранской группы популяций, чем у тюркских (He=0,818 и He=0,787, соответственно; Z=-4.55; p<0,0001). Согласно мультилокусному анализу все 26 центрально-азиатских популяций незначительно, но достоверно различались (FST=0,015; CI99%=0,011-0,018; p<0,01).
Настоящая статья посвящена вопросу о формировании и передаче этнокультурных смыслов в художественном тексте. Объектом статьи являются культурно значимые доминантные смыслы, выявляемые на основе анализа художественного текста. В качестве предмета статьи выступают этнокультурные смыслы. И хотя слово в совокупности сем передает лишь часть концепта или этнокультурного смысла, оно помогает восстановить или реконструировать последний. Материалом для статьи послужили концепты в романе Кавабаты Ясунари “Тысячекрылый журавль”. Цель статьи – представить выявления этнокультурных смыслов на основе анализа романа Кавабаты Ясунари “Тысячекрылый журавль”. Основным методом анализа материала является интегративный метод анализа, а также методика концептуального анализа. В данной статье рассматриваются традиции и новаторства культурной жизни японского народа на материале романа Кавабаты Ясунари «Тысячекрылый журавль». Исследуются проблемы связанные с чайной церемонией в системе японской национальной культуры. Прослеживаются ценности японского общества, его лингвокультурная концептосфера. Наиболее ярким в данном случае является лингвокультурный концепт “чайная церемония”, который подразумевает жизненные идеалы носителей японской культуры как в материальном, так и в духовном смысле. Следует подчеркнуть, что каждый японец вкладывает свой смысл в этот концепт. “Этноконцепты” - чайная церемония, кимоно, ритуалы знаковые для японской культуры реализованы в художественные в романе Кавабаты Ясунари “Тысячекрылый журавль” в качестве композиционной основы, пейзажного фона, национальной эстетики. Наблюдается как концепт” кимоно” является сегментом интерпретационного поля концепта” чайной церемонии” и вбирает в себе приметы национальной сезонной культуры. Кавабата Ясунари использует чайную церемонию не только для создания национального пространства и ритуала, а как возможность раскрытия национального характера. Анализируются психологические, эстетические и культурные традиции, основные принципы “тядо”- гармония, почтительность, чистота и спокойствие, особенности организации художественного времени и пространства в романе. На фоне чайной церемонии раскрываются образы Кикужи и Юкико. Прослеживается искусство детали в романе. Вещь, интерьер - их самостоятельное композиционное и смысловое значение.
В статье рассматриваются особенности политической трансформации политических институтов и процессов в свете новых парадигм «управления Новым мировым порядком», расскрывается доктринальная роль т.н. «теории управляемого хаоса» в формировании и реализации современных политических стратегий ХХI века. В первую очередь, ряд авторов предлагают внедрить в практику стратегического планирования и текущего управления специализированный мониторинг с учетом нелинейности и нестабильности международных процессов. Такой мониторинг можно использовать в отношении целей универсальных международных организаций (ООН), региональных союзов (ЕС), международных экономических финансовых институтов (МВФ). Учет особенностей таких процессов требует адаптации соответствующих правовых баз, регулирующих указанные сферы международного сотрудничества. Например, мировые рынки должны организовывать себя с определенной «целью» или тщательно продумывать наказания (интервенции), связанные с применением международной силы. Пока что вероятность создания в ближайшем будущем полностью централизованной и эффективной международной системы управления далека от действительности. Кроме того, в синергетической литературе глобализация проявляется как самая мощная в сложных динамических системах. Возникшее «многовекторное неравенство» заменило динамику равенства в эпоху «холодной войны». Вместо единственного крупного конфликта (Восток-Запад, Север-Юг) могут возникнуть многочисленные локальные конфликты, которые могут привести к глобальной катастрофе (например, Ближний Восток, Сирия, Украина). Место равновесия ужаса займет ужас нестабильности. По мнению ряда авторов, в условиях глобализации стремление занять место «правителя мира» крайне опасно: ни одно государство не сможет самостоятельно управлять координирующими функциями в такой сложной динамической системе, как планетарная глобализация. Наконец, некоторые авторы связывают глобальную нестабильность современного мира с феноменом центра сил, возглавляемого США. Исследователи пишут о «силах хаоса», стратегии «управляемых кризисов» и «исполнительном хаосе». Возможно, можно будет использовать динамику нелинейности и концепцию хаоса в интересах «заказчика управляемого хаоса», то есть для укрепления доминирующего положения единого могущественного государства. Одной из самых серьезных угроз глобализации является нестабильность финансовых рынков в процессе саморегулирования. Мировой финансовый кризис может привести к последовательным переломам, опустошению на региональном рынке. Вот почему стратегия «управляемого кризиса» в сфере экономики (например, для таких могущественных государств, как США или Россия) заключается в ослаблении наиболее опасных потенциальных конкурентов, не подвергая опасности мировую экономику.
В статье рассматривается необходимость понимания значимости особенностей коммуникативного поведения японцев, доминантные черты общения и особенности японского делового дискурса для достижения успешной коммуникации с японцами. Характерные специфические феномены японских внутрикорпоративных коммуникаций определяются в контексте национальной культуры в сфере японского бизнеса, а именно анализируется японское коммуникативное поведение, которое регламентируется различными нормами, ритуальным характером деловой коммуникации через дихотомии «ути-сото» (свой-чужой) и «амаэ» и «нэмаваси». На основе конверсационного анализа выявляются грамматические аспекты взаимосвязанные с экстра-лингвистическими факторами, такими как социальные (статус) и ситуационные факторы которые влияют на выбор языковых средств, организацию речи и подход к коммуникации в японском деловом дискурсе. Сделан вывод о том, что в японском деловом дискурсе важное место занимает многогранное пространство с учетом: норм и правил общения, социального статуса, возраста, принадлежности к своей или чужой группе (дихотомия «ути-сото»), устойчивых конструкций и форм учтивости-тайгу хёгэн. В которой коммуникант полностью меняет свой стиль дискурса, грамматическую структуру и формы учтивости-тайгу хёгэн в деловом дискурсе. Кроме того, определяется специфика учтивости-тайгу как средства общения и форма отражения уважения, в которые включаются подчеркивающая официальность и формальность деловых отношений и ситуации общения.